Amy Acker

Рейчел Чейни Раса: волхай/человек-маг Возраст: от 35 Род деятельности: наёмный убийца Связь с игроком: гостевая или ЛС Ссылка на заявку

О персонаже

Вряд ли кто-то сможет узнать что движет Чейни. Она просто появляется в очередном амплуа, выполняет свою миссию и исчезает. Убийства, допросы, запугивания - это лишь малая часть её талантов, которая даётся ей с необъяснимой лёгкостью. Нет таких законов и правил, которые она не могла бы переступить, и нет таких дверей, которые не смогла бы открыть. Она многолика, и, как актёр на театральных подмостках, перевоплощается в любого человека, не редко используя чужие данные. Скрытна на счёт своего прошлого, из неподтверждённых источников известно, что проходила курсы в психиатрической лечебнице. Иные источники утверждают о её пребывании в тюрьме где-то на территории Соединённых Штатов. Третьи располагают некими сведениями о её службе в рядах ЦАХАЛ. Что из этого правда? Может, всё, а может, ничего.
Чейни социопат, держит подле себя лишь тесный круг друзей, за чьи судьбы переживает... не так, как многие себе представляют. Подстрелить бывшего своей подруги за то, что он поднял на неё руку? Пожалеет только о том, что вместо яйц можно было засадить в голову. Отомстить варщику амфетамина, как и всей шайке, вплоть до главы, за то, что этой дрянью отравился друг? Легко. Чейни не оставит своих друзей в беде. Но порой этих друзей может использовать в тех случаях, когда ей остро необходимо.

Планы на игру

Сейчас назревает щекотливая тема с шантажом. Без игры не останется, ещё и окажется в самом эпицентре.

Дополнительно

Внешность менябельна, но будет грустно. Имя тоже не принципиально, по идее такой персонаж их меняет пять раз на дню, но на данный момент игры всё же является "Рейчел Чейни".

+ пример  поста

— Наслаждайся, Сэндел, — Антон дёрнул уголком губ, чувствуя себя не в своей тарелке, оглядывая глянцевую толпу и растерянно проводя руками по своей рубашке. — Только старайся ничего не трогать руками, я с таким трудом получил клубную карту.
Но стоило датчанину оглянуться, как он выдавил из себя стон, страдальчески закатывая глаза. Друг растворился в толпе и вынырнул со стороны бара, где у ровной стойки сидело несколько скучающих девушек, потягивающих через соломинку коктейли. Что же, лучше пусть будет там, чем потеряется где-то в толпе. Антон потёр край манжета, сделал шаг в сторону сердца клуба и дал ритму льющейся музыки захватить себя, утопая в её вязкости, и понести между диванчиков, столиков и очаровательных официанток в сторону лифта на следующий этаж, где располагалась лаундж-зона для более уединённого общения. Антон тонул, выныривал и вновь оказывался затянутым на самое дно с маленьким глотком воздуха в лёгких; музыка обволакивала, проникала в каждую клеточку тела и буквально заставляла поддаться ей, сбросить оковы прожитого дня и насладиться тем, что предлагало заведение с богатой отделкой, с футуристическим дизайном, погружённое во тьму и всполохи света. Датчанин осторожно пробирался сквозь группки и между танцующих людей, улыбаясь и оценивая девушек, что оборачивались к нему и скользили ладонями по плечам, завлекая своей очаровательной улыбкой. Он едва не забыл о том, что здесь не для танцулек и отменного алкоголя, а для прощупывания почвы. Если Фальконе-младший вернулся в Инсар, то он мог быть только здесь, только в клубе, названном в честь его отца, как Матиасена убеждал один из источников. И ради этого он прибыл сюда, а заодно привёл этого беспечного идиота, уже пытающегося клеить даму у бара.
Датчанин сокрушённо покачал головой, криво улыбнулся и пробежался по сгибу воротника пальцами. Волнение, зародившееся в груди, обдало жаром, заставив судорожно втянуть пропитанный влагой дорогого алкоголя и парфюма воздух. Чуть хмурясь, инстинктивно ища глазами охрану и запоминая расположение неприметных здоровяков в костюмах, Антон внезапно ощутил, как на его правом плече кто-то повис едва ли не всем весом, заставляя сдавленно охнуть и покоситься. Чужое дыхание обожгло нежную кожу ушного хряща, оставляя едва заметное: «следуй за белым кроликом», и тонкая кисть скользнула по плечам. Он успел заметить лишь размытый световыми бликами образ и каштановые волосы, густыми волнами спадающие на спину, чьи кончики касались необычайно яркого пятна — белого стилизованного кролика, исчезавшего в неприметной толпе. Антон сглотнул, нервно пробежав языком по губам, и, оглянувшись по сторонам, скорее собираясь с мыслями, чем кого-то ища, двинулся следом. Он старался не упустить этот блик, глаза будто приковало к этому овалу с раскосыми розовыми глазами, заглядывающими в самое нутро. «Кролик» ускользал, опережал на несколько шагов, но каждый раз, когда датчанин терял из виду, выныривал где-то недалеко, дразня и маня куда-то в сторону от общей пёстрой возни и громких голосов. Пьяный угар постепенно таял, на смену потяжелевшему от парфюма, закусок и коктейлей воздуху приходила какая-то невиданная лёгкость свежести, напоминающая морской бриз. До этого момента даже не ощущалось как тяжело дышать там, в самом сердце клуба, где клубились свет, дым, тела и музыка. Антон остановился лишь увидев сгорбившиеся спины мужчин и полуобнажённые прямые фигурки редких дам, скучающих за лакированной барной стойкой. Именно там, где-то в самом конце, как в старых шпионских фильмах, примостился тот самый «белый кролик», не смотревший в сторону датчанина. Тонкие пальцы сжимали пёструю коктейльную трубочку, покачивая в наполненном хайболе. Он узнал его, больше по аромату хвои, нежели по силуэту, и, сбавив шаг, оказался рядом и присел на высокий стул. Локти упёрлись в стойку, тело подалось вперёд, и, склонив голову набок, Матиасен криво улыбнулся:
— Какая дорога привела тебя сюда?
— Та, что выложена из красных кирпичей, — мотнул головой, «кролик» откинул с лица прядь тёмных волос и улыбнулся той дерзкой, широкой улыбкой, которую так любил датчанин. Белозубая, открытая и опасная, будто радостный оскал довольного хищника, поймавшего в свою ловушку беззащитного зверька.
— Разве из красных? — он выгнул бровь. — Я помню жёлтые.
«Кролик» рассмеялся, неуловимо скользнул в свой карман и выудил оттуда маленький гриппер, наполненный красными таблетками, покачал перед датчанином и положил на барную стойку, прикрыв изящной ладонью. Антон замолчал, подобрался и его лицо, хранившее ту лёгкость и улыбку, стало суровее, растеряв прежнее веселье. Он не оглядывался по сторонам, не искал тех, кто мог заметить что ему показали, его взгляд буквально въедался в большие карие глаза, в которых плескалось удовлетворение реакцией.
— Откуда у тебя это?
— «Делать ей было совершенно нечего, а сидеть без дела, сами знаете, дело нелегкое», — необычайно весело ответил «кролик», пожимая плечами.
Антон не ответил. Хмуро смахнул в сторону чужую податливую ладонь и двумя пальцами притянул пакетик к себе, внимательнее вглядываясь в содержимое. Из-за темноты в баре и ярких всполохов позади он не мог сказать с уверенностью что именно там находилось, но был уверен — это не подмена. «Кролик» ждал, неторопливо потягивая свой коктейль, придерживая трубочку у рта и кривя в улыбке уголки губ. Пальцы чуть надавили на таблетки, определяя плотность, и датчанин уже хотел раскрыть пакетик, как на его кисть легла чужая ладонь.
— А вот пробовать не советую, — и, задорно рассмеявшись из-за озадаченного лица Матиасена, вернулся к напитку. — Знаешь, я и сама не прочь закинуться этой дрянью, если бы оно не убило Дика.
— Так Дик всё же… — Антон замолчал, мрачно вздохнул и сложил руки перед собой, мрачно уставившись на выставленные в баре бутылки. алкоголя. — Это не отменяет того вопроса, Рей.
Рейчел Чейни всегда любила полутона: в разговоре, в одежде, в морали. Но она безумно нравилась Антону этой философией, той внутренней буре и бунтарству, которое толкает на безумные, но продиктованные необходимостью поступки. Он мало о ней знал, практически ничего, кроме тех обрывков, которые она сама позволяла собирать. Вчера она была офисным работников в транспортной службе, сегодня дерзкая студентка, кричащая в мегафон, завтра будет полицейским, хакером, убийцей. Чейни сбрасывала маски, как змея — кожу, и от этих лёгких и таких убедительных метаморфоз Матиасен чувствовал неподдельный холодок страха. Кто она, чёрт бы её побрал? А ещё Рей была социопатом, подпуская к себе лишь маленькую горстку людей, совсем как героини в дешёвых фильмах.
— Откуда у тебя это? — настойчиво повторил датчанин, нависая над девушкой.
— Я слышу в твоём голосе нотки раздражения? — её тонкие брови взлетели вверх, но на губах, как приклеенная, была та задорная улыбка. — О, тогда я обязана рассказать тебе эту историю, но как-нибудь в другой раз. А пока мне нужна от тебя маленькая помощь.
Антон хмыкнул. Тонкие пальцы подкрались к его ладони и воровато забрали гриппер назад, словно он мог помешать этому.
— Хочешь узнать, кто их делает?
Рейчел поморщилась:
— Тепло.
— Распространители?
— Теплее.
— Кто продавал Дику?
— Осторожно, викинг, можешь обжечься, — она насмешливо наморщила нос и шутливо поёжилась.
— Чёрт, Рэй, мы так и будем сидеть и играть в угадайки? — Антон едва сдерживался, сжимая губы и цедя слова сквозь зубы, стараясь не рявкать от этой детской придурковатости. Она ему нравилась, но не вся.
— А не все ли равно, о чем спрашивать, если ответа все равно не получишь?
— Твою мать, Чейни.
Судорожно вобрав в себя воздух, датчанин закрыл лицо руками, чувствуя как кровь прилила к нему, и медленно выдохнул, стараясь унять раздражение. Снова попался в эту ловушку. Антон вскинул руку, привлекая к себе бармена и с едва сдерживающейся улыбкой выдавил заказ — стакан чистого виски. Ему необходимо было затушить тот пожар ненависти, что так умело разжигала Чейни своими выходками. Холод обжог ладони, кубики льда звякнули внутри рокса, утопая в тёмно-медовой жидкости с резким алкогольным запахом. Это прочистило мозги. Плечи расслабились и опустились, датчанин позволил себе скупую улыбку.
— Так чего ты хочешь?
— Всего ничего, Тони, — её взгляд стал холоднее, слишком отрешённым, будто внутри себя она погрузилась в какую-то трагедию, что переживала вновь и вновь. — Мне нужен Чех.
Он замер со стаканом, поднесённым ко рту, глядя на девушку, словно увидел перед собой настоящую сумасшедшую. Но нет, это была Чейни, совершенно невозмутимая и спокойная, ожидая хоть какого-то ответа на свою просьбу. Антон залпом осушил стакан, с яростным стуком поставил перед собой и фыркнул.
— Если ты ещё этого не знала, то Чех один из приближённых Фальконе, — настойчиво зашипел датчанин, позволив себе схватить Рейчел за руку выше локтя. — Сунешься к нему и тебя будут искать даже в Преисподней. Он тебе не по зубам.
— Поэтому я здесь, — «кролик» улыбнулся и ласково погладил пальцами чужую ладонь. — Ты поможешь мне сделать так, чтобы этого не произошло. У тебя ведь там есть друзья.
— С ума сошла! — датчанин рявкнул, стиснул зубы и продолжил гневно нашёптывать. — Я не собираюсь рисковать ради твоей больной идеи. Даже не думай, я не помощник в этом.
— Да? Как жаль, — карие глаза наполнились притворной грустью, только как сама Чейни держалась перед разъярённым Матиасеном, выдавало в ней подделанное сочувствие. — Особенно, когда полиция получит весьма интересные фотографии и материалы на одного предприимчивого красавца, часто помогавшего преступным кланам и сбытчикам на чёрном рынке. Думаешь, только ты можешь похвастать умением копаться в чужом грязном белье?
Антон побагровел, кровь прилила к лицу, но он сдержался, лишь гневно раздувая ноздри и цепляясь за остатки здравомыслия. Почему-то он не сомневался, что Чейни способна на такое, если есть что-то, что стоит перед ней и целью, то эта девушка устраняет проблему без зазрения совести. И ему повезёт, если она только натравит на него гончих закона, а ведь может и вовсе пристрелить. Датчанин ещё хранил тяжёлое молчание, потёр шею и бросил косой взгляд куда-то в сторону, словно пытаясь там увидеть кого-то из знакомых. Выбор был небольшим: позволить Рейчел убить Чеха и придержать разъярённого Фальконе или ждать, когда стальные браслеты защёлкнутся на его запястьях.
— Когда тебя пристрелят, Чейни, я буду первым, кто выпьет за эту прекрасную новость, - зло, на одном дыхании выпалил Матиасен, ослабляя хватку.
— Главное, что не в тюрьме, викинг, — Рейчел поднялась со своего стула, прильнула к датчанину и, мазнув большим пальцем по приоткрытым губам, бросила на прощание. — Будь готов к буре.
И «кролик» растворился в толпе, оставив после себя запах хвои, злобы и маслянистый осадок обещания, от которого ему будет сложно отвертеться.